Итак, в Казани начал править ставленник Москвы Шах-Али, с ним остались воевода боярин И. И. Хабаров и дьяк И. Г. Выродков. Князь Ю. М. Голицын со всеми утвержденными красной печатью грамотами отправлен был в Москву. Скоро и войска с воеводами направились обратно вверх по Волге. В сентябре того же 1551 года гонцы сообщили Москве, что Шах-Али посылает послов Ивану IV: большого карача (главного министра) князя Нур-Али Булатовича Ширина, дворецкого царя Шахбаз князя Шамова и государственного секретаря Казани большого бакшея Абдуллу с просьбой о Горной стороне. В то же время бояре и дьяк Выродков присылали от себя гонцов с грамотою, где обвиняли казанцев в невыполнении условий договора об освобождении пленных: якобы их укрывают, а Шах-Али, боясь волнений, не карает таких людей. Правительство дало согласие на приезд большого посольства и одновременно послало по специальной инструкцией боярина Д. Ф. Палецкого и дьяка с ним. Палецкий должен был добиться, чтобы казанцы забыли о Горной стороне и не говорили об этом, полностью освободили бы всех пленных, иначе царь и великий князь всей силой вновь пойдет на Казань. Казань стала бы как Касимов город 'крепко' за государем, и в этом Шах-Али предпринял бы всякие меры. В октябре Казанское большое посольство во главе с князем Нур-Али Булатовичем прибыло в Москву. Оно просило от имени Шах-Али и всех казанцев разрешить хотя бы частично собрать ясак с жителей Горной стороны. Посольство добивалось от царя присяги в соблюдении договора. Оба эти главных пункта просьбы послов не были выполнены правительством. От имени Ивана IV князь И, Шереметьев, А. Адашев и дьяк И. Михайлов казанским послам ответили, что царь с Горной стороны ни одной деньги не отдаст, а присягу царь даст тогда, когда в Казани освободят пленных, и послы будут в Москве до тех пор, как это последнее осуществится. Послы вообще не возвратились в Казань. Между Москвой и Казанью шли оживленные переговоры. В Казань поехал А. Адашев, который требовал, чтобы Шах-Али пустил в город русское войско. Шах-Али не мог допустить этого. Он ответил, что если изменит казанцам, то сам жив не останется. Однако он согласился с требованием А. Адашева уничтожить еще одну группу видных казанцев (в начале ноября было устроено первое избиение - 70 человек вельмож было убито в царском дворце), перепортить пушки, пищали и порох. В январе 1552 г. большие послы в Москве князь Нур-Али Ширин, Костров-князь и Алимардан-азей выступили с новым заявлением, что они получили приказ от всей казанской земли и просили великого князя, чтобы он 'Шигалея свел с Казани, а дал бы им наместника боярина своего, а держал бы их также, как и во Свияжском городе'. Им казалось, что русский правитель, наместник, воевода, будет лучше, чем ставший уже ненавистным царь Шах-Али. Московскому правительству такой оборот дела был выгоден. Начались срочные переговоры московских бояр с Нур-Али Булатовичем и его сторонниками. Казанские князья предлагали такой план: 1) великий князь отзовет из Казани царя Шах-Алия, если тот добровольно не оставит престол, то вывести из Казани русский гарнизон. В этом случае Шах-Али сам оставит престол, так как казанцы сразу выступят против царя, не имеющего русской поддержки; 2) затем они отправят из Москвы своего человека жителям Казани с определенными предложениями. В том, что эти предложения будут приняты в Казани, князья ручались своими головами. В то же время этот гонец должен был готовить город для сдачи наместнику; после установления правления наместника, т. е. русской власти, будет определяться, кому 'в городе и на посаде жити', кому 'по селам все итти'; русский наместник будет ведать также всеми доходами Казанской земли; право наделения землей, раздача выморочных и свободных поместий передается не наместнику, а самому царю. Таким образом, в глазах князей устройство Казанской земли и после передачи власти русским феодалам представлялось вполне автономным, и им казалось возможным сохранить мусульманскую администрацию во главе с русским воеводой. Только один пункт выдвинутого им плана - передача права наделения землей центральной власти - ограничивал местную власть. Все другие вопросы ведения внутреннего управления передавались местной администрации во главе с наместником. О внешней политике даже не было и речи. Она полностью переходила в ведение центральной власти. А. Ф. Адашев, приехав в Казань в феврале 1552 г., от имени Ивана IV требовал, чтобы Щах-Али в город впустил русские войска, сам ушел к великому князю, который ему все отдаст, 'что Шах-Али не похочет'. На это последний ответил, что он в мусульманский город русские войска не пустит, самому ему в Казани также жить далее нельзя, казанцы уже послали к ногаям просить нового царя, и он поедет в Свияжск, иначе ему быть убитым в Казани. Таким образом, А. Адашев свое дело выполнил только наполовину: низложил царя, но не сумел впустить в город русские войска. Шах-Али боялся, что это поднимет народ. Уходить из Казани Шах-Али нужно было осторожно, да и обещание свое нужно было выполнить. Ночью под охраной стрельцов Шах-Али переправил в Свияжск большие крепостные пушки, пищали, и испортил порох. А днем 6 марта, захватив с собой 84 человека князей, мурз и других видных людей, Шах-Али выехал из Казани на озеро, якобы ловить рыбу. Но на озере свита Шах-Али оказалась под охраной русского гарнизона в 500 стрельцов, выехавших также из Казани. Вскоре пленные казанцы были доставлены в Свияжск. В тот же день свияжский большой воевода Семен Иванович Микулинский по распоряжению, надо думать, Адашева отправляет в Казань двух казаков-татар с грамотой, где объявлял, что царь и великий князь по просьбе казанских людей низложил царя Шах-Алия и назначил его, Семена, наместником, и чтобы все казанцы шли бы в Свияжск принять присягу. Казань не сопротивлялась и изъявила желание подчиниться, но просила, чтобы отпустили в город Чапкы-на Отучева и Бурнаша для принятия присяги с жителей. 7 марта Чапкын и Бурнаш прибыли в сопровождении И. Черемисинова и приняли присягу 'лутчих людей'. На следующий день из Казани в Свияжск прибыли эти 'лутчие люди' с Худайкул-уланом во главе, Черемисиновым, Чапкыном и Бурнашем. Договорились на тех же условиях, которые были выдвинуты раньше. Казань должна была стать одним из городов великого князя. В ночь на 9 марта И. Черемисинов сообщал из Казани, что в городе все в порядке, царицу Шах-Алия отпускают, дворы освобождают, сельские люди разъезжаются по домам. Одновременно он просил, чтобы бояре из Свияжска прислали провиант, имущество и казаков с пищалями 'на всякое дело' в царевом дворе. Было выслано 70 казаков с пищалями и имуществом, боярскими детьми во главе. 9 марта к Казани двинулись все полки под начальством воевод С. Микулинского, И. Шереметьева, П. Серебряного, Ф. Ромада невского и все бывшие в Свияжске казанцы, в том числе выведенные из Казани Шах-Алием 6 марта. Воеводы с полками достигли слободы Бишбалта. С Волги к Бишбалте подходили все новые и новые полки. В это время отделились от воевод и отправились в Казань князья Ислам и Кибяк, мурза Аликей. Въехав в город, они заперли ворота и доложили казанцам, что подлинно знают намерения воевод; слышали от касимовских татар или от самого Шах-Алия, что воеводы всех хотят уничтожить, 'всем быти побитыми'. К Исламу и Кибяку сразу же примкнул князь Чап-кын Отучев, долгое время находившийся среди воевод. Городские ворота были затворены, казанцы уже занимали на стенах оборонительные позиции. Население Казани ради свободы и независимости предпочло войну насмерть, но не рабство. Правительство Чапкына Отучена, понимая невозможность урегулирования вопроса мирным путем, сразу же поставило перед собой три основные задачи: 1) посадить на престол нового царя, 2) вернуть под свой контроль Горную сторону, 3) покончить с засилием воевод и готовиться к войне с ними. Обратились к Астрахани, чтобы отпустили царем в Казань царевича Едигера, бывшего в 1542-1550 гг. на службе у Московского царя и великого князя и участника походов на Казань в 1550 г. Едигер (или Ядыгар, Ядъкарь) приехал в Казань той же весной 1552 г. По рекам Волге, Каме и Вятке везде стояли сторожевые посты Москвы, и Едигеру со своими людьми пришлось с помощью казанцев перейти через Каму тайно. Небольшая часть его отряда была перебита. В Казань он приехал с отрядом в 500 человек. Ему тогда было примерно 30 лет, и являлся он правнуком хана Ахмата. Еще до прибытия нового царя правительство начало принимать энергичные меры по возвращению Горной стороны. С этой целью вооруженные небольшие отряды казанцев стали переходить через Волгу 'отводить горных людей от государя'. В июне 1552 г. в Москве было получено известие, что Горная сторона со своим татарским и чувашским населением совсем отпала. Люди все 'волнуются, многие ссылаются с казанцы, а во всех правды мало чяют, и непослушание в них великое'. Соединившись с правобережным народом, казанцы стали нападать на острог Свияжск. Горные люди, далее пишет летописец, 'сло-жилися с Казанью'. Но Свияжск как русский форпост на Горной стороне сохранился. В самом Свияжске начались беспорядки, болезни, падала дисциплина и т. д. Все усилия Москвы по покорению Казани пока не привели ни к расчленению ханства, ни к взятию самой Казани. В Казани были казнены все русские люди в количестве 180 человек, которые остались в городе при закрытии ворот, за исключением некоторых бежавших в Свияжск. Имущество, присланное для наместника 9 марта, было разделено между казанцами. Казань порвала всякие отношения с Москвой и готовилась к активной обороне. Против Казани двинулась огромная армия во главе с самим Иваном IV.
