...старые дома. Те дома, которые на протяжении последних ста-двухсот лет формировали неповторимый облик Казани. Те дома, архитектурой которых мы так гордились, с которыми было связано так много славных имен и воспоминаний...
Двухэтажный кирпичный дом на углу улиц Карла Маркса и Миславского, в котором моя семья жила до конца семидесятых годов прошлого века, возможно, не был самым красивым и исторически значимым в Казани. Хотя, по утверждению архитекторов, это здание, построенное, скорее всего, в первой половине XIX века, а позже перестроенное знаменитым казанским архитектором Петонди, является памятником архитектуры. А мне мой дом в детстве казался настоящим дворцом, хоть и не знала я тогда словосочетания "классицизм с элементами модерна". Меня завораживали причудливые завитки металлического навеса над центральным входом со стороны Миславского. Представлялось, как вот-вот в добродушном приветствии зарычит каменный лев, чья морда выглядывала из-под балкона с ажурными перилами на закругленном углу здания. А перед сном, лежа в кровати, в тусклом свете ночника я могла подолгу рассматривать замысловатые узоры лепнины на потолке нашей комнаты - одной из многих в большой коммунальной квартире, в которую превратилось при советской власти некогда единое домовладение.
Народ в коммуналке жил разный, и, помнится, сложные отношения с соседями попортили моим родителям немало крови. Но почему-то мама, уже более двадцати лет не знающая, что такое прелести общей кухни и один туалет на восемь семей, до сих пор вспоминает годы, проведенные в нашем старом доме, как лучшее время своей жизни. И я понимаю, что для нее этот дом - символ молодости, как для меня он - символ детства. Это - наша старая Казань, тот мир, незыблемость которого хочется сохранить как залог устойчивости мироздания вообще... Но он рушится. Город, который мы любили, исчезает. Все меньше остается памятных с детства мест. Нет больше кинотеатра "Спутник" на улице Чернышевского, куда мы ходили вместе с родителями, - теперь здесь ведется строительство метро. Недавно снесли старую булочную на углу Миславского и Дзержинского, где покупал хлеб весь наш дом, - на ее месте пролегла широкая дорога от нового входа в мэрию к улице Кремлевской.
Все это можно было бы принять с философской грустью как неизбежную данность, если бы не понимание того, что разрушения вовсе не были неизбежностью. Ведь сумели же в трехсотлетнем Санкт-Петербурге сохранить старинные здания, отреставрировать их фасады, спасти красоту от гибели. Неужели тысячелетней Казани настолько не дорога ее история, что городские власти не пытаются даже сделать вид, что предпринимают хоть какие-то попытки уберечь старый город от разрушения? На фоне грандиозных новостроек, на которые находятся и деньги, и возможности, уже который год зияет пустыми оконными провалами здание гостиницы "Казань". Так и не восстановлен Александровский пассаж. На глазах разрушается дом Фукса на улице Кирова, с которого недавно исчезла табличка о том, что там бывал Пушкин. На этом фоне возможная гибель моего старого дома, хоть и памятника архитектуры, но не столь масштабного, - лишь эпизод. Но эпизод личностный и оттого особенно больно воспринимаемый.
Еще два года назад я заходила в свой старый двор. Коммуналку давно расселили, и единственным человеком, встретившим меня, оказался один из бывших жильцов - из тех, что жили здесь после нас. У него во дворе осталась голубятня, а посему он периодически наведывался на угол Карла Маркса и Миславского. На мою удачу, у него оказались ключи от черного (со двора) и парадного входов. Он провел меня старыми коридорами. Кирпичные стены, давно не видевшие людей, выглядели прочными и надежными. Деревянные перила широкой лестницы, казалось, еще хранили тепло чьих-то ладоней. И лепнина... Лепнина на потолке была цела!
- Говорят, здесь разместится какое-то училище для женщин-мусульманок, - сказал мне тогда несостоявшийся сосед. Но теперь я думаю, что это вряд ли. Некоторое время назад в окнах старого дома выбили стекла, а любой казанец сегодня знает, что это значит: скорее всего, дом, как и многие другие, просто доведут до такого состояния, когда он сам начнет рушиться. Собственно, это уже происходит. Зайдя на днях во двор, я увидела грустную картину: у балкона моей старой квартиры на втором этаже (это был единственный балкон во всем доме) уже нет перил, и одинокий бетонный выступ завален какими-то мешками, вероятно, со строительным мусором. Через выбитые стекла видно, что тот самый лепной потолок в нашей бывшей комнате местами уже разрушен, и сверху в комнату вываливаются балки перекрытий. Мой дом умирает, и я ничем не могу ему помочь...
От знакомых архитекторов удалось узнать, что здание ?8/13 по улице Карла Маркса числится в списке объектов, переданных на аукцион. Говорят, раз оно является памятником архитектуры, купивший не сможет его разрушить, а должен будет отреставрировать. Но почему-то в это слабо верится. А верится в другое. Когда разрушение примет необратимый характер, дом объявят аварийным и снесут. Интересно, что построят на его месте? Наверное, что-нибудь грандиозное. И безвкусное. Возможно, это даже будет жилой дом. И там тоже будут жить дети. И так жалко, что в их доме не будет ажурного металлического карниза над входной дверью и забавных львиных морд на фасаде. Наши дети растут в унифицированных трафаретных строениях, не знающих архитектурных излишеств, и им так трудно объяснить, какое неповторимое очарование могут нести в себе старинные здания...
А может, еще не поздно попытаться сохранить старую Казань - ту ее часть, что пока не разрушена? Отреставрировать уникальные фасады старых домов, пусть даже перестраивая их внутри? Только не надо говорить, что на это нет денег. В конце концов, можно обойтись без какого-нибудь очередного помпезного сооружения. Ведь праздники приходят и уходят, а нам в этом городе жить и жить. И как будет досадно, обидно и стыдно, если потомки, глядя на старинные фотографии, упрекнут нас в том, что мы позволили старому городу уйти безвозвратно... Евгения ЧЕСНОКОВА.
в городском казанском метрополитене Работники службы путевого хозяйства заменили 74 напольные плиты на платформах, сходах и пешеходных переходах, А также 107 настенных плит. Еще было обновлено 462 метра желтых предупредительных полос для маломобильных пассажиров на станциях " Площадь Габдуллы Тукая ", " Кремлевская ", " Козья слобода ", " Аметьево " и " Суконная слобода ". Служба метрополитена восстановила 26 дренажных решеток на " Козьей слободе "
на экспозиции " Будущее в цветах " в столице России, которая откроется под конец мая во время интернациональной выставки-форума " Россия " на ВДНХ, Татарстан представит свою выставку
Народ в коммуналке жил разный, и, помнится, сложные отношения с соседями попортили моим родителям немало крови. Но почему-то мама, уже более двадцати лет не знающая, что такое прелести общей кухни и один туалет на восемь семей, до сих пор вспоминает годы, проведенные в нашем старом доме, как лучшее время своей жизни. И я понимаю, что для нее этот дом - символ молодости, как для меня он - символ детства. Это - наша старая Казань, тот мир, незыблемость которого хочется сохранить как залог устойчивости мироздания вообще... Но он рушится. Город, который мы любили, исчезает. Все меньше остается памятных с детства мест. Нет больше кинотеатра "Спутник" на улице Чернышевского, куда мы ходили вместе с родителями, - теперь здесь ведется строительство метро. Недавно снесли старую булочную на углу Миславского и Дзержинского, где покупал хлеб весь наш дом, - на ее месте пролегла широкая дорога от нового входа в мэрию к улице Кремлевской. 
Еще два года назад я заходила в свой старый двор. Коммуналку давно расселили, и единственным человеком, встретившим меня, оказался один из бывших жильцов - из тех, что жили здесь после нас. У него во дворе осталась голубятня, а посему он периодически наведывался на угол Карла Маркса и Миславского. На мою удачу, у него оказались ключи от черного (со двора) и парадного входов. Он провел меня старыми коридорами. Кирпичные стены, давно не видевшие людей, выглядели прочными и надежными. Деревянные перила широкой лестницы, казалось, еще хранили тепло чьих-то ладоней. И лепнина... Лепнина на потолке была цела!