Отложенные перемены. Аграрный сектор был отсталой частью экономики края. Малоудобренные земли, которые обрабатывались примитивными орудиями (соха, сабан и деревянная борона), истощались, давали низкие урожаи. Сокращались посевы хлебов и картофеля на душу населения. С конца 30-х по середину 50-х гг. государственная деревня испытала восемь неурожайных лет. Сельское хозяйство переживало кризис. Это был кризис феодально-крепостнических отношений. Необходимость перемен становилась все более острой, и ее ощущали многие.'В ком есть человеческое сердце, - говорил на лекции своим студентам профессор права Казанского университета Д.И. Мейер в апреле 1849 г., - невольно сознает всю нелепость крепостного права. Для нас должно быть ясно, что крепостным необходимо дать свободу'. В это время в правительственных кругах господствовали иные настроения. На заседании Государственного совета в 1842 г. Николай I заявил, что крепостное право есть зло. Однако тут же добавил: 'Прикасаться к нему теперь было бы делом еще более гибельным'. Что рождало крестьянский протест. У крестьян копились обида и недовольство. Они были вызваны не только сокращением наделов, ростом повинностей. Тяжелые отметины оставлял произвол помещиков, чиновников. Особенно страдали крепостные. Пользуясь их бесправием, помещики нередко истязали, избивали своих крестьян. По многим крестьянским спинам 'гуляли' розги и плети. Помещики пользовались правом ссылать крестьян в Сибирь, на каторжные работы. Крепостными торговали на базарах и ярмарках, продавали за долги. Случались и убийства крепостных крестьян. Государственные крестьяне не были полностью бесправными, как крепостные. Однако и им приходилось не сладко. Тяжелым бременем на крестьянских плечах лежали многочисленные денежные сборы, которые значительно выросли в то время. Нужно было еще нести подводную, постойную, дорожную и другие повинности. Новые тяготы повлекла за собой реформа управления государственными крестьянами 1837-1841 гг. Крестьяне теперь должны были содержать за свой счет многочисленных чиновников губернской палаты, уездных округов государственных имуществ, работать на общественной запашке: сажать непривычный для них картофель. В государственной деревне жило по большей части нерусское население. Для татарских, марийских, мордовских, удмуртских крестьян были установлены повышенные налоги и повинности. Рядовым явлением было вымогательство. Поборов не чуралось и православное духовенство в нерусских приходах. Национальные чувства, особенно мусульманского населения, задевало засилье русских чиновников в административных учреждениях, в местных органах управления. С середины 30-х гг. на должности сельских и волостных начальников могли избираться лишь лица православной веры. К тому же делопроизводство в учреждениях, судах велось на русском языке. По законам Российской империи разрешалось исповедывать любую религию (государственной религией являлось православие), лишь бы она признавала царскую власть и существующие порядки. Однако подлинной веротерпимости не было. Как мы помним, нерусские народы Среднего Поволжья со второй половины XVI в. знали несколько волн насильственной христианизации. Многие из них за два столетия приняли православие. Теперь правительство, православная церковь стремились закрепить и расширить влияние христианства в крае. В 1812 г. в Казани было организовано Российское библейское общество с миссионерскими целями. Это общество большими тиражами выпускало православную литературу, богословские книги на языках нерусских народов края, в том числе на татарском языке. 30-е гг. прошли под знаком 'крестового похода' прежде всего против мусульман, объявленного казанским архиепископом Филаретом. В деревнях, селах миссионеры, где словом, где при помощи земской полиции пытались обратить в православие нерусских крестьян. Миссионерское отделение имела Казанская духовная академия, открытая в 1842 г. В рамках этого отделения был создан противомусульманский разряд. Неповиновение крестьян. Словом, 'горючего' материала в помещичьей, государственной и удельной деревне Казанской губернии было много. Крестьяне просто вынуждены были протестовать. Крепостные писали жалобы на своих господ, пускались от них в бега. Осмелившегося жаловаться беглеца в случае поимки ждала расправа. Ведь по Уложению о наказаниях 1845 г. за одну только подачу жалобы на помещика полагалось 50 ударов розог. Было и открытое неповиновение: крепостные отказывались работать на барщине, вносить оброк. Документы первой половины XIX в. содержат немало сведений о порчах посевов, вырубках господских лесов, поджогах дворянских усадеб. Против бунтовщиков направлялись воинские команды, 'зачинщиков' и 'подстрекателей' отдавали под суд. Часто тревожные сведения власти получали из Спасского, Чистопольского, Тетюшского, Лаишевского уездов. Иногда дело доходило до ожесточенных кровавых столкновений. Так было во время подавления Акрамовского движения, возникшего среди чувашских и марийских государственных крестьян. Основными районами этого движения конца 30-х - начала 40-х гг. являлись Ядринский, Козьмодемьянский, Цивильский, Чебоксарский, Свияжский и Буинский уезды. Крестьяне перестали обрабатывать общественную запашку и сажать картофель, затем перешли к более решительным действиям. В деревни были снаряжены воинские команды. В ходе столкновений появились раненые с обеих сторон, были произведены аресты. При попытке освободить арестованных в селе Акрамово Козьмодемьянского уезда 20 мая 1842 г. было убито восемь крестьян, более 30 ранено. Ранения получили около 80 солдат. Настоящие бои произошли в селах Чебоксарского, Ядринского, Цивильского уездов. Общее число восставших, среди которых было много татар, составляло несколько десятков тысяч человек. Крестьяне могли противопоставить ружьям и пушкам солдат в основном дубины, палки, колья. Силы были неравны, и военные отряды жестоко подавили восстание. Более 400 его участников были отданы под суд. По приговору 23 человека должны были отправиться на каторжные работы, 376 - в ссылку в крепость. В первой половине XIX в. среди нерусских крестьян возникло такое массовое явление, как отход ('отпад') от православия. В первой четверти столетия 13,4 тысячи крещеных татар из 41,1 тысячи выразили желание вернуться в старую веру. В 30-40-х гг. татарские, марийские, чувашские крестьяне отпадали от православия целыми деревнями и волостями. Этот был протест против христианизаторской, русификаторской политики властей. В среде основной массы населения Казанской губернии не было спокойствия. За период 30-40-х гг. произошло около тридцати выступлений крестьян. Из самой толщи народной жизни шли сигналы, которые говорили о необходимости коренных перемен.
