В условиях перехода к НЭПу. Поворот в национальной политике
В ходе объединительного процесса ряд представителей национально-государственных образований, в том числе К.Г. Мухтаров, выступил с предложением сделать учредителями Союза ССР также автономные республики. Однако это предложение было отклонено. Резкие возражения сталинский план автономизации вызвал у М.Х. Султан-Галиева. Он так же, как и К.Г. Мухтаров считал, что все республики должны иметь одинаковые права в новом союзе. Характерным было его выступление на заседании фракции большевиков Х Всероссийского съезда Советов, который принял постановление о создании СССР. Здесь М.Х. Султан-Галиев предложил включить в состав высших союзных органов власти представителей автономных республик и заявил о недопустимости разделения 'национальностей советских республик... на пасынков и настоящих сыновей'. За расширение прав автономных республик, повышение их статуса он вновь высказался на заседании секции XII съезда РКП(б) 25 апреля 1923 г. К тому времени генеральным секретарем ЦК эта идея была уже названа 'мертворожденной, реакционной'. Позиция М.Х. Султан-Галиева, других национальных деятелей отражала растущее недовольство республик неравноправным положением. Вот почему было принято решение создать 'дело' Султан-Галиева и на его примере запугать приверженцев равноправия. В начале мая 1923 г. член коллегии Наркомнаца был арестован прямо в здании ЦК и препровожден в тюрьму. Через несколько дней в ЦК поступило ,i>'Ходатайство руководителей Татарской АССР об освобождении из-под ареста М.Х. Султан-Галиева'. Его подписали 15 человек, в том числе К.Г. Мухтаров, Р.А. Сабиров, Г.Г. Мансуров, М.Ю. Брундуков. В срочном порядке в Москве было созвано специальное совещание на уровне ЦК по национальному вопросу, которое проходило с 9 по 12 июня 1923 г. Главным пунктом в повестке дня являлось 'дело Султан-Галиева'. Позиция члена коллегии Наркомнаца и его единомышленников была квалифицирована как 'национал-уклонизм'. Сам Султан-Галиев был осужден как враг партии и советского государства, снят со всех постов. Поводя итог, И.В. Сталин сказал: 'С человеком покончено, как с политической единицей'. По сути, было покончено с либерализмом большевиков в вопросах национально-государственного строительства. Для укрощения местных 'националов' подобное совещание было проведено и в Казани во второй половине июля того же года. Попытки К.Г. Мухтарова, заместителя наркома земледелия республики Г.М. Енбаева, члена ТатЦИК Ш.Х. Усманова и М.Ю. Брундукова снять с М.Х. Султан-Галиева хотя бы часть облыжных обвинений были дружно осуждены. Вскоре начался процесс замены кадров. К середине 1924 г. почти все члены правительства республики были освобождены от занимаемых постов. Четверых - К.Г. Мухтарова, Г.М. Енбаева, Р.А. Сабирова, Г.Г. Мансурова - перевели на работу в Москву на незначительные должности. К середине 30-х гг. все 15 'подписан-тов' будут репрессированы. Во второй половине 20-х годов в республике разгорелись острые дискуссии вокруг проблемы перевода татарского языка на новый алфавит на основе латинской графики ('яналиф'). Татарский обком ВКП(б) поначалу занимал умеренные позиции и не требовал форсирования языковой реформы. Но в мае 1927 г. эта позиция резко изменилась. К тому времени в высших партийных инстанциях был принят ряд решений, согласно которым 'яналиф' был провозглашен 'одним из главных направлений развития культуры народов', а арабская графика объявлена 'реакционной помехой на пути к социализму'. Особо подчеркивалось, что старый алфавит способствует "консервации религиозных настроений у населения'. В свою очередь майский пленум Татарского обкома приравнял поддержку 'яналифа' к выполнению коммунистами своих партийных обязанностей. Отрицательное же отношение к нему стало рассматриваться как нарушение партийной дисциплины, сочувствие 'национал-уклонизму'. Введение 'яналифа' означало разгром культурных и религиозных традиций татарского народа. По горячим следам группа беспартийной татарской интеллигенции обратилась с письмом к И.В. Сталину, пленуму обкома. Письмо подписали 82 человека, которые расценили курс на латинизацию как 'дорогую и унизительную массовую жертву'. Особую тревогу у них вызывала опасность отрыва татарского народа от своих духовных корней, многовековой культурной традиции. Решение обкома по поводу 'письма 82-х' гласило: 'По существу вопроса суждения не иметь, считая вопрос разрешенным. Факт подачи подобного заявления является показателем роста активности буржуазно-националистических элементов, направленной против ВКП. Поручить бюро обкома сделать выводы и провести соответствующие и необходимые общественно-организационные и разъяснительные мероприятия'. Многие стали снимать свои подписи. Вскоре 'яналиф' был принят в качестве официального алфавита татарского языка. Но история на этом не закончилась. Еще предстоял перевод татарской письменности на кириллицу. В середине 30-х гг. сам факт подписи стал поводом для серьезных политических обвинений, которые нередко влекли за собой репрессии. Таким образом, 'дело Султан-Галиева', судьба правительства К.Г. Мухтарова, курс на латинизацию свидетельствовали о повороте национальной политики большевиков в сторону ее ужесточения. Этот поворот вскоре проявится и в широко развернутой борьбе с 'национал-уклонизмом', 'султангалиевщиной', жертвами которой станут десятки партийных и государственных деятелей, представителей интеллигенции республики.
